Исповедь фехтовальщиков.Спецкор "Советского спорта" до глубокой ночи разбирался в причинах поражения сабельной дружины великого Станислава Позднякова

Он сидел на самой верхней веранде «Русского дома». Буквально на чердаке. Если под какой-то случай и подходит выражение «забился в угол», то это как раз тот самый. Было сразу видно, что этот человек ничего не выиграл на этой Олимпиаде, но многое проиграл. Он, скажем прямо, был из мира фехтования.

Тот день для российской сабли был особенным. Траурно, четвертым местом закончила свое существование команда четырехкратного олимпийского чемпиона Станислава Позднякова. В воскресенье ветеран выходил на дорожку последний раз. Я наблюдал по телевизору проигранный им поединок за выход в финал. Видел, как он нанес американцу Киту Смарту решающий удар при счете 44:43. И не понимал, почему судья отменил нашу победу, заставив Станислава продолжать бой, закончившийся в итоге победой команды США.

– Сегодня шуткой дня в «Советском спорте» считается ответ Леши Якименко на просьбу нашего корреспондента сказать два слова о выступлении сборной России, – знакомство с убитым горем человеком на верхотуре «Русского дома» я решил с редакционного анекдота. – Дословно он сказал: «Судья – п…с». И переспросил: «Я уложился?». Теперь я у вас хочу спросить: с чего нас так судьи-то не любят?

Человек, не говоря ни слова, взором указал на место за ресторанным столиком. Анекдот послужил пропуском во внутренний фехтовательный мир. Я не готов вам назвать своего собеседника, потому что он этого не захотел. Но я вполне вправе рассказать вам от себя то, что узнал о фехтовании в тот вечер.

Поскольку до этого я о фехтовании не знал практически ничего, это был курс для «чайников». Мне объяснили, что мировое фехтовательное господство, по сути, в руках узкого ряда стран: Италии, Франции, Венгрии, России и некоторых других. Но в международных инстанциях рулят без помощи России. Причем до такой степени, что новые правила фехтования высылают с чудовищным опозданием. В момент, когда к ним уже отлично подготовились все наши главные соперники. Для пущей ясности ситуации сравним с футболом. Скажем, принимается решение, что голы левой ногой не засчитываются. Однако те, кому надо, об этом нововведении узнают заблаговременно, а мы – только по факту утверждения решения.

В судействе правят бал страны третьего мира – Вьетнам, Египет, Сенегал. Для многих из них фехтование – единственный шанс не умереть с голоду. Поэтому они беспрекословно слушают тех, кто им этот шанс предоставляет. Как мы уже поняли, России среди этих стран нет. Если вы, как и я, относитесь к описанию бедственного положения представителей судейского корпуса с недоверием, то до кучи вам, как и мне, расскажут историю. Про то, как многие из них на международных турнирах делают бизнес на обмене поношенных вещей с плеч спортсменов на африканские деревянные игрушки.

Вы еще не верите в судейский беспредел? Может, поверите после того, как узнаете, что тот злосчастный матч с американцами судил арбитр-рапирист. Для сведения: это все равно что в боксерский ринг выйдет судья по художественной гимнастике.

ПРОЩАНИЕ С ЛЕГЕНДОЙ

Шел третий час ночи. «Русский дом» закрывался. Уходят даже баскетболистки, которые с трудом оторвались от актера Гоши Куценко. Видимо, он классно анализирует причины поражения от австралиек в 20 очков и здорово раскладывает тактику испанок, с которыми сегодня нашим встречаться в четвертьфинале.

Во всем «Боско-клубе» был занят лишь один столик. За ним сидел Станислав Поздняков и немигающе глядел в одному ему известную точку.

– Мы закрываемся. Позвольте убрать со стола, – с опаской спрашивает официантка.

– Убирайте. Только лайм оставьте, – Станислав выходит из оцепенения.

Я представляюсь, сую ему в руки визитку. Она тает в его руках буквально на глазах, потому что Станислав нервно сворачивает ее в немыслимое количество раз.

– Обидно, что судьи с вами так обошлись, – пытаюсь настроиться на его волну.

– Не надо мыслить стандартами, – чеканит он.

– Что вы имеете в виду?


– Чуть что – сразу судьи. Надо быть на голову выше соперников, тогда и судьи будут ни при чем. А когда есть неуверенность…

– Это у вас-то, десятикратного чемпиона мира, неуверенность?

– Да! У меня неуверенность! – с вызовом вонзает в меня сабельный взгляд Поздняков. – Я всегда говорил, что Олимпиада – дело молодых. Что неправильно таким, как я, тащить воз (тренеры упорно ставили Позднякова последним номером на завершающую схватку, хотя всем было очевидно, что на роль чистильщика он физически и психологически уже не тянул. – Прим. ред.). Но, знаете, что хорошо… У нас есть команда. Я сегодня двух человек из нее увидел молоденьких. Потому что они не пали духом, эти ребята. И у них будет теперь своя сборная без Позднякова. И это очень хорошо. Давно пора.

– То есть все вы на сто процентов приняли решение?


– А у меня есть другой выход? – мне показалось, что Станислав посмотрел на меня с какой-то тайной надеждой. Было впечатление, что, если я отвечу «да, есть!», он воспрянет духом и останется в спорте еще… ну на много-много лет.

– Сами-то как считаете? – ухожу от укола.

– Нет выхода.

– Тогда в тренеры?

– Воспитывать детишек с пеленок? Доводить их до мастеров?

– Не обязательно. Можно, к примеру, стать тренером-менеджером, который берет готовых спортсменов и делает из них олимпийских чемпионов.

– О! Вот это мне нравится. На это я подписываюсь. Но… Вы уверены, что после всего случившегося в Пекине, кто-то предоставит мне такую возможность?